- Не реви, - велела бабушка, - всё сладиться, обида забудется, а сердце твоё с его сердцем слюбиться, ступай, мне ещё нужно утренние молитовки почитать. Скрипнула дверь, это Настасья пошла домой. Я тут же свернулась клубком, пытаясь продлить свой сон, но бабушка приметив, что я проснулась, как всегда негромко, но твёрдо сказала: « Вставай душа моя, давай Богу за людей помолимся, а потом я тебя вкусненьким чаем с вареньицем угощу, вставай касатушка, сон мил, но молитва нужней.

         Прочитав утренние молитвы, мы стали пить чай, варенье и вправду было вкусным. Ещё не был выпит чай, как в дверь снова постучали. Я привыкла, что с самого утра к нам приходили люди. Бабушка и вовсе принимала это как должное и я никогда, ни разу не слышала, чтобы она раздражалась тем, что её тревожили в любое время суток.

                                           Калека без рук и без ног

В то же самое утро, когда первой гостьей в нашей хате была Настасья, к нам привезли на подводе калеку. Я видывала всяких больных, но вид этого человека меня сильно испугал. Бабушка, как только увидела тело человека, на котором была только голова, быстро глянула в мою сторону. Мне, девятилетнему ребенку было действительно страшно видеть изуродованное тело. Пока калеку раздевали, бабушка присела возле меня на закорки и сильно дунула мне в лицо. Я глядела ей в темные глаза и чувствовала, как все вокруг меня изменяется. Сперва бабушкины губы двигались быстро и я ясно слышала то, что она произносила. А потом слова ее были, как мне тогда показалось, все тише и медленнее.

На море, на океане, на острове Буяне,

Стоит  древо – 12 ветвей.

Ветер дерева не качает, веток его не ломает,

Оно  спит не спит, стоит, не стоит,

Не видит, не слышит, ничто его не колышит.

И ты Божья раба Наталья

Стой где стоишь, сиди, где сидишь.

Крови ничьей не пугайся,

С испуга в испуг не кидайся.

Столблю тебя на часок,

Твои глаза, твой  умок,

Твоё  тело  бело,

Твою  алу  кровь, 

Твою чёрну  бровь.