Страшные истории деревенской ведьмы 1
КАК АРХИЕПИСКОП НЕ СДЕРЖАЛ СВОЕ СЛОВО
В 1568 году очень сильно заболел архиепископ Патрик Андамсон. Перепробовав все средства и не получив облегчения, он пригласил своего секретаря и завел разговор: — Мои лета позволили бы мне еще очень долго жить, но недуг сгубил меня. Я чувствую, как скудеют мои силы, я умираю. Несмотря на то что я верю во встречу с Создателем, мне не хочется уходить из этого мира. Вся страна молится за меня, в храмах проходят заздравные мессы, а мне все хуже и хуже. Я всегда с тобой был откровенен и думаю, что ты, мой секретарь, тоже душевно относишься ко мне и жалеешь меня, тем более что, как только меня не станет, ты тут же потеряешь свою значимость и все привилегии, которые имеешь при мне. Вот почему я считаю, что ты должен мне помочь! — Ваше преосвященство, — сказал секретарь, — я сделаю все, что вы хотите, лишь бы это помогло вам преодолеть вашу болезнь. Архиепископ вздохнул и продолжил: — Ты знаешь, что тюрьмы наши переполнены кудесниками и колдунами, также ты знаешь, что все это по решению Тайного святейшего совета.
Мера эта вынужденная, поскольку прихожане идут за помощью не в церковь, а к лекарям. Соглядатаи наши доносят, что повсеместно ходят разговоры о том, что папство и церковь не способны помочь страждущим. Прихожане отдают приходам мзду и деньги, а у людей болезни и горести как были, так и есть. Зато травники и лекари мало-де берут плату, но зато лечат и помогают. В общем, ты помнишь, Совет постановил: нужно искоренять ведунов и тех, кто их восхваляет, иначе церковь наша обнищает и утратит свою власть и силу. С тех пор, как было вынесено это решение, сожжено больше народа, чем погибло от голода и войн, а доносы все пишут и пишут. Мы понимаем, что, пока нами выплачивается награда за донос, доносы будут. Но хочу тебе сказать, как своему близкому другу, моя прабабка также в совершенстве знала травы и молитвы, от которых больные становились здоровыми. Я любил свою бабку и не знал добрее человека, чем она.
Иногда я с ужасом думаю о том, что, если бы в то время, когда она была жива, Тайный совет принял решение об уничтожении лекарей, бабку мою также бы сожгли на костре. Все это я говорю к тому, — вздохнул святой отец, — что нет у меня выбора, если я не хочу умереть, как обратиться к какой-нибудь ведьме. Кстати, знаешь ли ты, что слово «ведьма» означает «ведающий, много знающий человек», об этом мне также говорила моя бабка... Ты должен, — снова заговорил архиепископ, — найти в тюрьмах самую искусную, самую знающую ведьму, ту, которая в совершенстве владеет своим ремеслом. Пообещай ей от меня большую награду за мое выздоровление и мое покровительство. Скажи, что я очень щедр к тем, к кому я благоволю, и что я не забуду заботы о моем здоровье. Через два дня секретарь ввел в комнату архиепископа женщину средних лет, в скромной, но чистой одежде, и, оставив их наедине, прикрыл за собой дверь.
Но, видимо, он не так уж и плотно ее прикрыл, если сей рассказ дошел до наших времен. Низко поклонившись владыке, ведунья сказала: — Через месяц вы встанете на ноги и будете очень долго жить, если только не обманете меня, а я вижу, что вы не сдержите свое слово, и как только вы окрепнете и войдете в силу, то тут же велите меня казнить. — Как ты смеешь сомневаться в моем слове? Я обещал тебе награду и покровительство, и я выполню то, что клятвенно обещал. По лицу женщины было видно, что слова архиепископа ее не убедили, но она больше не сказала ни слова. Достав из холщовой сумки узелки с травами и корнями, она приступила к своей работе. Целыми днями она варила для больного различные настои и бальзамы. Растирала в ступе коренья и при этом читала молитвы. Втирала в тело больного ароматные мази, массировала ему голову и грудь. Умывала его с ножа и вытирала своим подолом. Больной стал крепко спать, а просыпался посвежевшим и в добром настроении. Ему все время чудилось, что это его прабабка мягко и неслышно ступает вокруг его постели, протирает ему лоб и крестит его маленькой рукой. Затем он стал вставать и прогуливаться в осеннем саду. Иногда он спал в гамаке, а ведунья укутывала его пледом, подтыкая со всех сторон, чтобы не ушло тепло.
Ровно через месяц он уже чувствовал себя так, как когда-то в молодости. У него ничего не болело, голова была ясной, поступь легкой, а дыхание свежим и ровным. Призвав к себе секретаря, архиепископ сказал: — Ты сам понимаешь, что нам не нужен свидетель моей слабости, того, что я попросил не Бога, а колдунью о помощи. Мы должны править народом, и только нам должен верить народ. И так уже ходят крамольные разговоры, что Иисус Христос ходил в рубище, а церковные служители — в золоченых рясах и коронах. Власть над народом потерять легко, а удержать или вернуть очень сложно. Сегодня я должен видеть целительницу в последний раз, и ты должен позаботиться об этом! Вечером того же дня ведунья зашла к своему подопечному и, как обычно низко поклонившись, сказала: — Владыка, сегодня мои глаза видят вас последний раз на этом свете. В первый день, когда я к вам пришла, вы сказали: «Вылечи меня, и я сделаю все, что ты пожелаешь!» Я с Божьей помощью вернула вам здоровье и нижайше прошу вас, не убивайте меня, я никому не скажу, что была у вас.
Смените свое решение, оно противоречит вашему сану, вы ведь знаете, что на этом свете нет никого, кому бы Бог из уст в уста сказал: «Убивай и жги мне подобных, наказывай и суди тех людей, которые лечат молитвами и травами». Можете ли вы назвать хоть одно имя того, кому Господь это сказал? Вы ведь знаете, Бог говорил: «Я есмь один судия, и нет виновных судий на земле, кроме Меня, и суд будет Мой лишь на небе!» Да и разве у нас жгут на кострах насильников и убийц-душегубов или женщин, которые в утробах своих сгубили детей? В мире гораздо больше преступлений, нежели лечение людей травами и молитвой. Так за что же именно нам кара такая дана? Не убивайте меня, и я буду молиться о вас. — Сказав так, она снова низко поклонилась тому, кого подняла со смертного ложа. — С чего ты взяла, что я тебя хочу убить? — спросил архиепископ, и при этом он не смотрел на женщину, а смотрел сквозь нее. — Иди, — махнул он рукой. — Как я сказал, так и будет, — добавил он и отвернулся. Перед тем как взойти на казнь, она высмотрела в толпе знакомое лицо секретаря и, кивнув ему, крикнула: — Скажи ему, мы увидимся с ним через месяц. Бог покарает его за мою кровь! Когда в тот же вечер секретарь передал ее слова архиепископу, он сделался белым как бумага. А ровно через месяц, день в день, архиепископ Патрик Андамсон покинул этот мир.